Молчание
Елена. Я жалею, что я не могу тысячу и тысячу раз встретить тебя опять впервые и сказать тебе впервые «Люблю», и отдать себя впервые тебе, тебе, единственное мое счастье.
Поэт. Елена, ты не знаешь, что этот замок заколдован? Быть может, мы уже никогда не уйдем отсюда.
Елена. Если не умом, я сердцем знаю все. Я не боюсь ничего, кроме разлуки с тобой. Ты, как волшебное зеркало, в котором я в первый раз вижу себя, и вижу, что я красива.
Поэт. Этот замок – горный чертог душ, влюбленных в красоту. Кто, любя в нем, любит не сполна, тот может и должен уйти отсюда, спуститься опять вниз, в долины, с сердцем полусчастливым от изведанной радости, и полуразбитым от оконченности счастья, и от стыда своей неполноты. А тот, кто, любя в нем, любит сполна, холодеет, и становится белым призраком, и никогда уж не может возвратиться к земному, не будет больше знать унижения, но никогда и не узнает розовой улыбки земного утра. Он будет вечно в царстве белизны и в таинстве лунного света. В зеленых гротах меж голубых цветов.
Елена. Родной, любимый, ты все время читаешь в моей душе. Я хотела рассказать тебе свой сон. Слушай. Ты поймешь. Я видела море синих душистых цветов, каких никогда еще не встречала, и среди них тебя и себя. Мы стояли, утопая в душистой живой синеве. Сверху сыпались, окропляя наши лица росой, эти странные синие цветы. Между ними мелькали знакомые лица, знакомые призраки несли нам синие цветы и торопливо исчезали. Ты стоял с закрытыми глазами, и лицо твое с каждым мигом преображалось, каждый миг становилось все озареннее. Казалось, ты видел, видел то, чего я еще не вижу, но вот сейчас увижу. Ты все прозрачнее. Все тоньше преграда. Синий дождь цветовой все обильнее. Я закрываю на мгновение глаза. Вдруг у тебя вырывается безумный страшный далекий крик. Цветы раздвигаются, и мы, упав друг на друга, летим в бездонную, черную, но блистающую своею чернотой, пропасть. Я проснулась, но ты был около меня. И я знаю теперь, почему это счастье смешалось со страхом.
Поэт. Скажи.
Елена. Мы больше не выйдем из этого замка. Мы сами заколдовали себя. Мы умрем для земного, и миг перехода страшен для души, которая скована телом. Но мы навсегда, навсегда соединились. Можно ли жить земным, когда изведал любовь. Милый, единственный, ты, который понимаешь и любишь все, ты, который нашел и сразу увидел меня, ты не уйдешь больше от меня, как не уйду от тебя я. Мы связаны нашей свободой и таинством любви. Нас обвенчала луна.
Они теснее обнимаются, и, озаренные лунным светом, кажутся, как бы слитыми в одно, двумя призраками. Прямо перед ними, за огромным окном, возникает между гор луна.
Поэт. Я всю жизнь тебя ждал, и буду любить тебя здесь и повсюду.
Елена. Я тебя полюбила, и только с тобой узнала, что значит дышать.
Поэт. Ты чувствуешь, это место, этот час, эти чары пьют нашу кровь.
Елена. Я отдала бы тебе тысячу жизней, и рада быть с тобой везде.
Поэт. Мы уснем, но проснемся. Мы здесь уснем, но пробудимся не здесь.
Елена. Горные вершины и лунный свет сохранят нас и память о нас.
Поэт. Я чувствую, что я все ближе и ближе к тебе.
Елена. Милый, я холодею.
Поэт. Ты вся стала воздушной и бледной, ты с каждым мигом все прекраснее.
Елена. Я стыну, о, счастье. Я гасну – в тебе. Ты – лунный. Я люблю тебя.
Поэт. Голубые цветы цветут. Мы вместе. Ты – все. Я люблю тебя.
Царство великого Молчания.
Бальмонт К. Под новым серпом. Книгоиздательство «Слово». Берлин, 1923, с. 98.
Зайцев Б. Далекое. Inter language Literary Associates. Вашингтон, 1965, с. 38–47.
Биск А. Русский Париж. 1906–1908 гг. «Современник». Торонто, 1963, № 7, с. 59–68.
Здесь и далее цитаты из статьи К. Д. Бальмонта «„Русский язык“ (Воля как основа творчества)» даются по журналу «Современные записки», Париж, № XIX, с. 206–234.
Зайцев Б. Указ. соч.