Том 5. Стихотворения, проза - Страница 59

Лиза Метельникова приехала повидаться с подругой, но у нее была, также, и определенная цель. Она привезла с собой несколько номеров «Колокола», привезла «Былое и думы» Герцена, и еще другие заграничные издания. Она принадлежала к какой-то тайной организации, к которой, не сообщая, однако, о ней подробных сведений, она хотела привлечь Ирину Сергеевну. Цель организации была просветление умов, главным образом среди крестьян и рабочих, исходящее из мысли, что царское правительство неспособно дать необходимые реформы, что оно доказало столь несовершенно проведенной крестьянской реформой.

– Ты очень изменилась, – говорила Лизе Метельниковой Ирина Сергеевна. – Ты раньше была совсем другая.

– Я много видела с тех пор, как мы с тобой начиняли себя всякой романтикой.

– Наша романтика, Лиза, не так уж была плоха. И мы здесь делаем по-своему, что можем.

– Мало вы можете и не это нужно. Необходимо переменить все в самом корне, пока еще не поздно. А еще не поздно. И есть сильные люди, которые хотят изменить лик вещей в основном. Наши кружки разбросаны по многим местам России.

– Как ты можешь верить, что заговоры могут привести к чему-нибудь путному? Или ты забыла декабристов?

– Это было совсем другое и частичное. Я не о каком-нибудь перевороте, совершаемом кучкой людей, говорю. У каждого человека есть ум, который может развиваться или пребывать в отупении и предрассудках. И у мужика есть ум, хоть он упрям и на вид слишком часто глуп. А у рабочего ум бывает совсем восприимчивый. И все на заводе или на фабрике очевиднее. Начнется с малого, придет к большому. Самый ход вещей будет говорить за себя. Мы создадим очаги и нужных людей. А решительная минута придет, когда это будет необходимо.

– Я думаю, что прежде всего нужно распространить самую простую грамотность. Тогда и то, о чем ты говоришь, и то, о чем ты мечтаешь, будет иметь полный смысл. Не раньше, моя милая, не раньше.

– Да ведь не хотят совсем, чтобы мужики были грамотными. Против этого имеется весьма сильное течение. Или ты, добренькая, полагаешь, что ты отсюда из Больших Лип распространишь на всю нашу матушку Русь грамотность?

– Я отвечу тебе твоими же собственными словами. Начнется с маленького, а кончится большим. Я не одна и я не исключение. А ты в деревне не жила, и мужиков совсем не знаешь.

– Я видела зато много рабочих. Да притом вовсе, в конце концо, и не в мужиках и не в рабочих дело. Когда случается пожар, все суетятся и бегают зря. Если же тут случится распорядительный человек, он глупое человеческое стадо, заметавшееся от вида огня, как от волка, в одну минуту превратит в толпу дружно работающих. И когда приходит жатва, волей-неволей берут серпы и идут жать. Так и со всей Россией будет. Мы подготовим, а ход вещей сам за себя в тысячу раз больше будет готовить. И будет пожар. И придет жатва.

Ирина Сергеевна замолчала пораженная. Ей припомнился странник, и совпадение мыслей и слов, несмотря на все различие, подействовало на нее ошеломляюще.

Она подумала и наполовину шутливо, наполовину простодушно спросила:

– Ты не разговаривала ни с каким странником в дороге?

– Со странником? Что с тобой, моя милая?

– Нет. Так. У меня была одна встреча.

– Должно быть, и моя очередь настала сказать: Ты очень изменилась. Это ли Ирина Искра? Ты даже со странниками научилась говорить. Ну и сиди себе спокойно в своих Больших Липах, рожай детей, у тебя их уже трое, будет, конечно, и больше. И учи трогательных Васюток и Машуток «Птичке Божьей».

Ирина Сергеевна, несмотря на свою легкую способность обижаться, на подругу совсем не обиделась.

В члены тайного сообщества она все-таки не поступила. Но при отъезде Лизы Метельниковой, довольно непоследовательно, вручила ей целую сторублевую бумажку, для передачи в кассу этого тайного общества. И очень взгрустнулось ей, когда Лиза уехала. И подруги ей было жалко, и в душе осталось что-то неясно раздражающее. В себе она не сомневалась ни чуточки, и после споров и разговоров стала еще убежденнее в своих точках зрения. Ее неуловимо беспокоило совпадение между проповедью странника и словами ее подруги. У нее было такое чувство, точно в спальне перед сном, когда постель уже была приготовлена и верх одеяла с верхом одной простыни был откинут, она услышала в комнате жужжание осы и увидела ее мельканье, трепетный лик, ее хищные усики. Но, когда она стала ловить ее, оса исчезла. И вот она не знает, в комнате оса или улетела. И ей неуютно лечь в постель.

25

К Ирине Сергеевне пришел михалковский мужик Афанасий и принес подарки. Афанасий кроме крестьянского своего дела был также и охотник. Ружьишко у него было кое-какое и собака охотничья была, а вот насчет пороха и дроби было туго. Дороги они очень, порох и дробь. Он знал, что Ирина Сергеевна пороха и дроби ему даст и так, если попросит, а все же лучше приходить не с пустыми руками. Этот раз он не дичины ей принес, а большое лукошко рыжиков и сплетенные им самим чрезвычайно изящные, маленькие лапотки.

– Спасибо за рыжики, – говорила Ирина Сергеевна, награждая Афанасия изрядным количеством пороха и дробью мелкой и крупной, – чудесные рыжики. А лапотки-то эти почему ты мне принес?

– А хороши, барыня? – спросил Афанасий, ухмыляясь.

– Очень хороши, превосходные. Если бы не такие маленькие, а мне впору были, я бы в них танцевать стала.

– Так я вам, матушка, сплету другие, – лукаво ответил Афанасий, довольный шутке. – А эти самые лапотки я для старшего сынка вашего сплел, подарите ему от охотника Афанасия.